А. О. СМИРНОВА-РОССЕТ
ИЗ «ЗАПИСОК А. О. СМИРНОВОЙ»
К концу года Петербург проснулся; начали давать маленькие вечера 1 . Первый танцевальный бал у Элизы Хитровой. Она приехала из-за границы с дочерью, графиней Тизенгаузен, за которую будто сватался прусский король. Элиза гнусила, была в белом платье, очень декольте; ее пухленькие плечи вылезали из платья; на указательном пальце она носила Георгиевскую ленту и часы фельдмаршала Кутузова и говорила: «Il a porté cela à Borodino» * Пушкин был на этом вечере и стоял в уголке за другими кавалерами. Мы все были в черных платьях. Я сказала Стефани: «Мне ужасно хочется танцевать с Пушкиным». - «Хорошо, я его выберу в мазурке», - и точно, подошла к нему. Он бросил шляпу и пошел за ней. Танцовать он не умел. Потом я его выбрала и спросила: «Quelle fleur?» - «Celle de votre couleur» ** , - был ответ, от которого все были в восторге 2 . Элиза пошла в гостиную, грациозно легла на кушетку и позвала Пушкина. Всем известны стихи Пушкина:
Ныне Лиза en гала
У австрийского посла,
Не по-прежнему мила!
Но по-прежнему гола 3 .
<…> После Нового года балы, вечера и концерты участились. Фирс Голицын меня зазвал в Филармоническую залу, где давали всякую субботу концерты: «Requiem» Моцарта, «Creation» Гайдена, симфонии Бетговена, одним словом, сериозную немецкую музыку. Пушкин всегда их посещал. Тогда в «Северных цветах» печатали стихи Трилунного. Я говорила Пушкина: «Я уверена, что Трилунный здесь». - «Конечно, он стоит в углу; фамилия его Струйский» 4 .
Сноски
* Он носил это при Бородине.
** «Какой цветок?» - «Вашего цвета».
Примечания
Александра Осиповна Россет, в замужестве Смирнова (1809-1882) - в 1826-1832 годах фрейлина, одна из примечательных женщин своего времени. К кругу ее друзей принадлежали Жуковский, Вяземский, Пушкин, Соболевский, Одоевский, позднее Лермонтов и особенно Гоголь. Впоследствии она была близка к славянофильской среде, и в первую очередь к семье Аксаковых и Ю. Ф. Самарину.
А. О. Россет познакомилась с Пушкиным в 1828 году, но в первые годы их отношения не выходили за рамки обычных светских встреч. Более тесное и постоянное общение возникает только в 1830-1831 годах в Царском Селе и продолжается затем в Петербурге (с значительными интервалами из-за отъездов оттуда то Пушкина, то Смирновой). В начале 1835 года Смирнова уехала надолго за границу, и весть о гибели Пушкина застала ее в Париже.
В поздние годы, беседуя с П. И. Бартеневым, Смирнова утверждала, что никогда особенно не ценила Пушкина и сама не пользовалась его особым вниманием. Ее мемуары отчасти это подтверждают: в них Пушкину уделено гораздо меньше места, чем, например, Жуковскому или Гоголю. Но в то же время ее воспоминания и рассказы, а с другой стороны, упоминания о ней в письмах и дневнике Пушкина свидетельствуют о несомненном взаимном интересе и не вполне обычной откровенности бесед. Пушкин высоко ценил присущий Смирновой дар рассказчицы, именно он первым стал настойчиво побуждать ее писать воспоминания - что было реализовано ею лишь через много лет.
Беседы их были полны литературных тем: Смирнова умна и начитанна, ее замечания проницательны и метки и говорят о выработанном вкусе; в то же время она тактично избегает профессионально-критических суждений. Характерно ее пристрастие к анекдоту, сюжетно организованному; она тонко чувствует юмор ситуации. В ее мемуарах немало сюжетов, находящихся и в пушкинских «Table-Talk»; нет сомнения, что обмен устными рассказами происходил постоянно.
Мемуарное наследие Смирновой сложно и по составу, и по характеру. Помимо воспоминаний, опубликованных в «Русском архиве» сперва самой Смирновой, а после ее смерти ее детьми («Воспоминания о Жуковском и Пушкине» - РА, 1871, № 11; «Из записной книжки А. О. Смирновой» - РА, 1890, № 6; «Из записок А. О. Смирновой» - РА, 1895, № 5-9; переизд. в кн.: Смирнова А. О. Записки, дневник, воспоминания, письма. Со статьями и примеч. Л. В. Крестовой. Под ред. М. А. Цявловского. М., 1929), помимо ее рассказов, записанных современниками и изданных в разное время, сохранилось 32 тетради с черновыми автографами ее воспоминаний. 27 из этих тетрадей содержат автобиографические записки Смирновой, в остальных - небольшие мемуарные этюды, в том числе о Гоголе.
Автобиографические записки Смирновой состоят из двух мемуарных циклов: собственно автобиографических записок (точнее - воспоминаний о детстве и юности) и так наз. «Баденского романа» - воспоминаний о пребывании летом 1836 года в Бадене вместе с Н. Д. Киселевым, единственным предметом долгого и глубокого чувства Смирновой. Литературный замысел второго цикла не совсем обычен, он содержит «мемуары в мемуарах»: в изложение событий лета 1836 года органически вплетены рассказы Смирновой Киселеву о своей жизни (в части, посвященной детству и юности, во многом повторяющие первый цикл) и рассказы Киселева ей о себе. Поэтому текст «Баденского романа» зачастую построен как диалог.
Над обоими циклами своих мемуаров Смирнова работала в последнее десятилетие жизни (70-е - начало 80-х годов), когда бывала периодически подвержена тяжелым нервным расстройствам. Каждый приступ болезни прерывал ее работу. Возвращаясь же к ней, она не продолжала прежние тексты, а начинала всякий раз сначала. Поэтому оба цикла ее записок сохранились во многих вариантах, законченных в разной степени (воспоминания о детстве и юности - в 6-ти вариантах, «Баденский роман» - в 12-ти). В пределах того и другого цикла основной контекст всех этих вариантов идентичен, но в каждом из них содержатся эпизоды, отсутствующие или иначе изложенные в других.
Записки Смирновой о ее жизни были опубликованы Л. В. Крестовой под редакторским названием «Автобиография» (Смирнова-Россет А. О. Автобиография (Неизданные материалы). М., 1931). Публикация ввела в научный оборот значительную часть содержания этих мемуаров, прежде неизвестных, однако отразила его далеко не полностью. Трудность адекватной передачи многочисленных вариантов текстов, написанных к тому же на русском, французском, немецком языках, побудили публикатора скомпоновать из фрагментов разных вариантов два цельных повествования («Автобиография» и «Баденский роман»), расположив их в хронологической последовательности жизни автора. Полный текст автобиографических записок Смирновой, отражающий его реальную сложную структуру, см.: А. О. Смирнова . Дневник. Воспоминания. М., 1989 (изд. подготовила С. В. Житомирская).
В настоящем издании из автобиографических записок и других мемуарных произведений Смирновой приводятся отрывки, относящиеся к Пушкину. Тексты их (за исключением «Воспоминаний о Жуковском и Пушкине») подготовлены по рукописям Смирновой. Фрагменты, в оригинале написанные по-французски, даются в русском переводе.
Записки А.О Смирновой, напечатанные в 1893 г. в «Северном вестнике» и затем вышедшие отдельным изданием (ч. I-II. СПб., 1895-1897), представляют собою сочинение ее дочери О. Н. Смирновой, лишь отчасти основанное на рассказах матери.
Из записей рассказов А. О. Смирновой о Пушкине наиболее существенны записи поэта Я. П. Полонского. Он был в 1855-1857 гг. учителем сына Смирновой и записывал непосредственно с ее слов (Голос минувшего. 1917, № 11-12).
1 Речь идет об окончании траура после смерти императрицы Марии Федоровны (ум. 24 октября 1828 г.).
2 В автобиографических записках Смирнова несколько иначе рассказывает об этом эпизоде: «Я сказала в мазурке Стефани: «Выбери Пушкина». Она пошла. Он небрежно прошелся с ней по зале, потом я его выбрала. Он и со мной очень небрежно прошелся, не сказав ни слова» (Смирнова, II, с. 110). Стефани - княжна Стефания Радзивилл.
3 Эпиграмма, четыре строки из которой приводит Смирнова, приписывалась Пушкину. В настоящее время его авторство вызывает сомнения (см.: Цявловская Т. Г. Неизвестные письма к Пушкину от Е. М. Хитрово. - Прометей, вып. 10. М., 1974, с. 243).
4 Поэт и прозаик Дмитрий Юрьевич Струйский (псевд. Трилунный), в конце 20-х - начале 30-х годов знакомый Пушкина. Пушкин напечатал в альманахе «Северные цветы» на 1832 год стихотворения Струйского «Тьма» и «Возрождение». Фирс Голицын - князь Сергей Григорьевич Голицын, поэт-дилетант и композитор, в эти годы часто встречавшийся и с Пушкиным, и со Смирновой.
(урожденная Россет) − одна из выдающихся женщин петербургского общества, фрейлина русского императорского двора, знакомая М.Ю. Лермонтова. Родилась в Одессе 6 марта1809 года. Отец − офицер русской армии и комендант порта Одессы Осип Иванович Россет, мать − Надежда Ивановна Россет (урожденная Лорер). После смерти отца в 1814 году девочка вместе с четырьмя младшими братьями была отдана на воспитание бабушке Екатерине Евсеевне Лорер в имение Громаклея под городом Николаев. Училась в Екатериненском институте в Петербурге и ко времени окончания его потеряла мать и бабушку. Окончив институт Александра сановится фрейлиной Марии Федоровны, вдовствующей императрицы, а в 1828 году − императрицы Александры Федоровны. Умная, красивая, блестящего ума она была одной из любимых фрейлин императрицы.
Интересы Александры Россет не ограничивались придворной жизнью: она была частой посетительницей центра петербургской культурной жизни двадцатых-сороковых годов − салона Е.А Карамзиной и была дружна с ее приемной дочерью Софьей Николаевной Карамзиной. В их доме Россет познакомилась с А.И. Кошелевым, в то время являющимся служащим департамента иностранных исповеданий (1827-1831 гг.). Кошелев безумно влюбился в Александру и хотел жениться на ней, однако их браку не суждено было состояться из-за привязанности Россет к большому свету.
С конца двадцатых годов вквартире Александры Осиповны в Зимнем дворце стали собираться лучшие литераторы и ценители изящной словесности Петербурга, которые почти все являлись ее поклонниками. В.А. Жуковский посвящал ей шутливые «галиматьи», А.С. Пушкин подарил Россет альбом, в котором на первой странице написал свои стихи от ее имени, П.А. Вяземский называл ее своей музой «донной Соль», Н.В. Гоголь − «перлом всех русских женщин». Несмотря на тяжелое материальное положение (мать завещала отцовское имение своим детям от второго брака, оставив Александру без средств к существованию), остроумная, незаурядная, много читающая и простая в общении Россет привлекала известных и талантливых людей.
В 1832 году бесприданница стала женой Смирнова Николая Михайловича, чиновника Министерства иностранных дел. Это был брак по расчету, и Александра Осиповна не скрывала, что любила мужа только дружески.
В 1833-1837 годах семья Смирновых жила в Берлине, Карлсбаде, Мариенбаде, Париже, Флоренции, Дюссельдорфе, Баден-Бадене.
В 1838 году Смирновы вернулись в Петербург. В том же году Александра Осиповна познакомилась в салоне Карамзиных с М.Ю. Лермонтовым. Об их отношениях почти ничего неизвестно. В их мемуарах, письмах, биографиях имеются лишь скупые упоминания друг о друге, без подробностей. Известно, что поэт был вхож в дом Смирновых на правах друга: он мог проходить в комнаты в любое время без доклада и даже в отсутствие хозяев. Именно в отсутствие хозяйки Лермонтов написал в ее альбом, лежавший всегда открытым на столе, стихотворение «А.О. Смирновой». Помимо этого считается, что Александра Осиповна явилась прототипом Минской в неоконченной повести Лермонтова «Штосс».
Муза русской литературы - Смирнова-Россет Александра ОсиповнаМуза русской литературы -Смирнова-Россет Александра Осиповна
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882), фрейлина.Николай Алексеев
Оживленная, раскрасневшаяся, с румянцем на смуглых щеках, в розовом платье, с горящими черными глазами, кокетливо уложенными волосами, а главное, с насмешливым, шаловливым взглядом и крайне острым язычком - таков портрет одной из самых замечательных женщин XIX века.
Этому портрету соответствует характеристика, оставленная в альбоме А.О. Россет графиней Юлией Павловной Строгановой.
Эта богатая и знатная дама в то время была уже в летах и вполне искушена в делах двора. «Миловидная и изящная, грациозная и пикантная. Улыбаясь, ею восторгаются, улыбаясь, попадают под ее очарование. Ее ум все как бы шутит, но в высшей степени наблюдателен. Она все видит, и каждое ее замечание носит характер легкой эпиграммы, основанной на глубине созерцания... Она слишком восприимчива, чувствительна и поэтому иногда неровна, но и этот легкий недостаток придает ей больше прелести, т.к. интересно узнать, что на время омрачило это хорошенькое чело. У нее своеобразный и замечательный анализирующий ум. Можно сказать, что ее воображение - своего рода калейдоскоп, т.к. из самых мелких обрывков она умеет составить блестящее увлекательное целое... Бывают минуты, когда ее живое, умненькое личико так и сияет. Она вкладывает ум во все, что делает, даже в самые банальные занятия».
Какая вселенная в этой малышке! Но главное все-таки тонкость ума и восприимчивость. Оттого становится понятным, что многие «лучшие», то есть самые интересные мужчины того времени, чувствовали себя хорошо в ее обществе, им было интересно с этой женщиной, она умела увлечь их беседой, красотой, наблюдательностью, многим... Это были Жуковский, Пушкин, Вяземский. Да и другие.
Портрет В. А. Жуковского,Карл Брюллов
А.С.Пушкин,A.Robst
Петр Андреевич Вяземский
Никола́й Васи́льевич Го́голь, Фёдор Моллер
Ее дебют при дворе совпал с первыми месяцами царствования Николая I. Император иногда говорил ей: «Александра Осиповна, я начал царствовать над Россией незадолго перед тем, как вы начали царствовать над русскими поэтами».
Портрет Императора Николая I, наследника Цесаревича Александра Николаевича, Великого Князя Михаила Павловича (1798-1849), а так же сопровождающих лиц - И.Ф.Паскевича, А.Х.Бенкендорфа, П.М.Волконского и А.И.Чернышева.
Ее внешностью любовались многие. Дочь вспоминала: «Мать моя была гораздо меньше ростом, брюнетка, с классическими чертами, с чудесными глазами, очень черными; эти глаза то становились задумчивыми, то вспыхивали огнем, то смотрели смело, серьезно, почти сурово. Многие признавались мне, что она смущала их своими глазами, своим прямым, проницательным взглядом.
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882) ,Георгий Митрейтер
У нее были очаровательные черные, со стальным оттенком, волосы, необыкновенно тонкие. Она была отлично сложена, но не с модной точки зрения (она не стягивалась, причесывалась почти всегда очень просто и ненавидела туалет, тряпки и драгоценные украшения), а с классической. У нее было сложение статуи: ноги, затылок, форма головы, руки, профиль, непринужденные движения, походка - все было классическое. Еще недавно одна дама, знавшая мою мать с детства, говорила мне: «Я помню, как ее походка поразила меня даже тогда; ведь я была ребенком. У нее были лебединые движения и так много достоинства в жестах и естественности».
Царское село. Вид на Садовую улицу и Лицей.
Петр Андреевич Вяземский
В Записной книжке Вяземский отмечал: «31 мая 1830 года. Ездил в Царское Село, обедал у Жуковского. Вечером у Донны Соль» (так называли друзья Россет в шутку, потому что за нее сватались люди намного ее старше, например, пожилой князь С.М. Голицын. В то время была в моде драма В. Гюго «Эрнани», героиню которой звали донна Соль, и у нее был старый муж).
Пушкин А. Евгений Онегин. С иллюстрациями Е.Самокиш-Судковской.
Царское Село - мир воспоминаний... «4 июня 1830 года шатался около дворца, заходил к Донне Соль...» - снова читаем мы у Вяземского.
Вы - донна Соль, подчас и донна Перец!
Но все нам сладостно и лакомо от вас,
И каждый мыслями и чувствами из нас
Ваш верноподданный и ваш единоверец.
Но всех счастливей будет тот,
Кто к сердцу вашему надежный путь проложит
И радостно сказать вам сможет:
О, донна Сахар! донна Мед!
А.О.Смирнова,1830-е гг. Художник Кипренский О.А.
В то время была мода на прозвища. Ее дочь, весьма почтительная к памяти матери и тщательно собравшая все, что касалось ее жизни, рассказывала: «Моей матери давали много названий: князь Вяземский звал ее Донна Соль, Madame Фон-Визин и Южная Ласточка. Он же называл ее Notre Dame de bon secours des poetes russes en detresse (наша покровительница русских нуждающихся поэтов - фр.). Мятлев зовет ее Пэри, Колибри. Хомяков - Дева-Роза и Иностранка, Глинка - Инезилья, Вяземский - Madame de Sevigne. В «Онегине» она названа Венерою Невы и буквами R.C. Жуковский называет ее Небесный Дьяволенок, Моя Вечная Принцесса. Каждый давал ей свое прозвище. Когда Пушкин читал ей свои стихи, мать ему сказала: «Мольер читал свои комедии своей служанке Лафоре». Пушкин рассмеялся и с тех пор, шутя, называл ее Славянская Лафора».
Южные звезды! Черные очи!
Неба чужого огни!
Вас ли встречают взоры мои
На небе хладном полночи?
Юга созвездье! Сердце звенит!
Сердце, любуяся вами,
Южною негой, южными снами
Бьется, томится, кипит.
А.О.Смирнова,1837 г. Художник Винтерхальтер Ф.К.
Это Вяземский. Он же написал: «Расцветала в Петербурге одна девица, и все мы более или менее были военнопленными красавицы. Несмотря на свою светскость, она любила русскую поэзию и обладала тонким и верным поэтическим чутьем, она угадывала (более того, она верно понимала) и все высокое, и все смешное... «Прибавьте к этому, в противоположность не лишенному прелести, какую-то южную ленивость, усталость... Она была смесь противоречий, но эти противоречия были, как музыкальное разнозвучие, которое под рукою художника сливается в странное, но увлекательное созвучие».
Она была счастлива в своих друзьях, она наслаждалась и купалась в их любви, для них она приносила из дворца всякие новости, наблюдала и мастерски передавала разные подробности светской жизни, представляла в лицах весь бомонд, слушала и понимала поэзию своих обожателей. Казалось, все в этом мире для нее. Не было только чего-то неуловимого. Натура ищущая, страстная, она была одинока в задаче своей жизни, вернее, не могла понять ее, и оттого часто впадала в меланхолию, депрессию, была болезненна и подолгу лечилась за границей, мучила своих обожателей порой циничным отношением, холодом и равнодушием.
В январе 1832 года она вышла замуж. И не за поэта. За чиновника Н.М. Смирнова, симпатичного, увлеченного живописью богатого помещика.
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882), Эдмонд Пьер Мартин
Н. М. Смирнов. Художник Ф. Крюгер, 1835
Пушкин заехал перед свадьбой поздравить. Состоялся знаменательный диалог, может быть, определивший ее жизнь:
«… Но я рассчитываю, что буду приглашен на свадьбу в качестве поверенного Смирнова и друга его невесты. Я отвечала, что он рожден приглашенным. После этого он мне сказал: «Я одобряю ваше решение и пророчу вам, что муж ваш уподобится генералу Татьяны, он будет очень вами гордиться ». Я возразила: «С некоторой разницей, однако, так как Татьяна не любила своего генерала, она любила Онегина, который пренебрег ею ». Пушкин рассмеялся и отвечал: «Это исторически верно, но теперь я должен вам признаться: когда Смирнов приехал из Лондона, я говорил ему о вас и сказал, что он найдет в Петербурге южные очи, каких он не видал в Италии ».
«Портрет А.О.Смирновой»,1837 г.
Я прервала Пушкина, сказав ему: «С каких это пор вы говорите мне комплименты, что это за новая фантазия? » Он отвечал: «Это не комплимент, это истина, и я ее уже высказал в стихах, равно как и Хомяков; вот влюблен-то в вас был человек! Но слушайте до конца. Я сказал Смирнову, что, по моему мнению, вы Татьяна». Я спросила, в чем я похожа на Татьяну? Он продолжал свою речь: «В сущности, вы не любите ни света, ни двора, вы предпочитаете жизнь домашнюю, она более соответствует вашим вкусам. Меня крайне поразила одна вещь: когда вы видели Гоголя в первый раз, вы были совсем взволнованы, говоря о вашем детстве, о жизни, до такой степени не похожей на ту, которой вы живете, и я сказал себе, что вы сумели бы быть счастливой даже в деревне, только вам потребовалось бы несколько умных людей для беседы с вами и множество книг. Вы умнее Татьяны, но вы всегда предпочитаете качества сердца качествам ума, я вас много изучал, но со вчерашнего дня я вас хорошо знаю. Я знаю также всех тех, кому вы отказали, это были так называемые выдающиеся партии: С.Ж., И.В., И.М., А.Д., С.П., кн. О… И много других хороших партий. M-me Карамзина мне часто об этом говорила, она вас очень любит и очень любит Смирнова, она знала его родителей. Я вас очень уважаю за то, что вы отказывали блестящим женихам, потому что вы не имели к ним симпатии и слишком прямодушны, чтобы лгать. Вообще люди женятся так легкомысленно, забывая, что это на всю жизнь. Поверьте мне, я не разыгрываю проповедника, я на это не имею никакого права. Но, в качестве друга и с глазу на глаз, я позволяю себе высказать вам это, со всею искренностью и откровенностью. Я уважаю Смирнова, это джентльмен, у него много сердца и деликатности, и я очень доволен вашим решением. Оно заставило себя ждать, он был в отчаянии, а я ему говорил, что великое счастье напасть на женщину, которая выходит замуж не для того, чтобы чем-нибудь кончить, но чтобы начать жизнь вдвоем ».
Пушкин А. Евгений Онегин. С иллюстрациями Е.Самокиш-Судковской.
Я была очень тронута всем, что Пушкин мне сказал, я благодарила его за его всегда верную дружбу и сказала ему: «Смирнов вас так любит... Он к вам питает особые чувства, у него к вам какая-то нежность. Он также гордится вами из патриотизма». Мне показалось, что Пушкин был этим доволен. Затем он мне сказал: «Вы по-прежнему будете вести свои заметки, обещайте мне это, и когда мы состаримся, мы перечтем их вместе ».
Пушкин А. Евгений Онегин. С иллюстрациями Е.Самокиш-Судковской.
Смирнов действительно оказался генералом при Татьяне. Через 4 года к ней пришла большая любовь к Н. Киселеву, которая длилась многие годы. И снова предметом ее любви оказался не человек искусства, а дипломат, бывший соученик Н.М. Языкова по Дерптскому университету, знакомый Вяземского, Пушкина, Грибоедова, Мицкевича. Тот самый Киселев, которым увлечена была в 1828 году Аннет Оленина и хотела выйти за него замуж, после отказа Пушкину.
Н.Киселев
«Но я другому отдана и буду век ему верна»... О муже в дневнике она напишет горько-правильное: «Супружеский союз так свят, что, несмотря на взаимные ошибки, прощают друг другу и заключают жизнь мирно и свято». Опять Татьяна. Но и (Жуковскому): «Не лучше ли одиночество, чем вдвоем одиночествовать». Но и (Гоголю): «Мне трудно, очень трудно. Мы думаем и чувствуем совсем иначе; он на одном полюсе, я на другом».
Пушкин А. Евгений Онегин. С иллюстрациями Е.Самокиш-Судковской.
После замужества А.О. Смирнова поселилась в Петербурге, в доме № 48 по Литейному проспекту и стремилась сделать свой дом достойным друзей, создав в нем атмосферу литературно-художественного салона. Описывая свой первый обед, на который собрались ее друзья Пушкин, Жуковский, Крылов, В.Ф. Одоевский, Вяземский, Плетнев, братья Вильегорские, она с гордостью отмечает, что угодила даже такому общепризнанному гастроному, как Михаил Юрьевич Вильегорский.
Вид Литейного проспекта в сторону Литейного двора. Картина Ф.Я.Алексеева. Начало XIX в.
Пушкин знал хозяина дома давно. Он любил рассматривать его коллекцию картин и великолепную библиотеку, поговорить о Байроне, об Англии и об Италии, в которой Смирнов как дипломат прожил шесть лет. «Смирнов мне очень нравится, - говорил Пушкин. - Он вполне европеец, но сумел при этом остаться вполне русским».
Н. М. Смирнов
Александра Осиповна любила вспоминать, что однажды у Карамзиных она танцевала с Пушкиным мазурку: «Мы разговорились, и он мне сказал: «Как вы хорошо говорите по-русски». - «Еще бы, в институте (она воспитывалась в Екатерининском институте как сирота и получила по окончании «второй шифр») всегда говорили по-русски. Нас наказывали, когда мы в дежурный день говорили по-французски, а на немецкий махнули рукой... Плетнев (П.А. Плетнев преподавал в институте русскую словесность) нам читал вашего «Евгения Онегина», мы были в восторге, но когда он сказал: «Панталоны, фрак, жилет», мы сказали: «Какой, однако, Пушкин индеса (непристойный - фр.)». Поэт, выслушав этот рассказ, разразился громким веселым смехом».
Портрет Петра Александровича Плетнёва,Алексей Васильевич Тыранов
Смирнов разделял любовь своей жены к литераторам, и позднее у них бывали Гоголь, Хомяков, Лермонтов, И. Аксаков, Белинский, А. Тургенев и многие другие, это были дружеские литературные обеды. «Пугачевский бунт», в рукописи, был прочитан однажды после такого обеда. За столом говорили, спорили; кончалось всегда тем, что Пушкин говорил один и всегда имел последнее слово. Его живость, изворотливость, веселость восхищали Жуковского, который, впрочем, не всегда с ним соглашался.
Н.В.Гоголь и А.С.Пушкин
Алексей Степанович Хомяков,Автопортрет, 1842
Ива́н Серге́евич Турге́нев,Кирилл Антонович Горбунов
Пушкин рисовал ее на полях рукописи «Медного всадника». Внешность этой женщины столь своеобразна и неповторима, что ее трудно спутать с кем-то другим. По отцу в ней есть французская кровь, по материнской линии - восточная (бабушка Смирновой княгиня Б.Е. Цицианова - грузинка). От отца унаследованы французская живость, восприимчивость ко всему и остроумие, от Лореров, немцев, предков матери по отцу, - любовь к порядку и вкус к музыке, от грузинских предков - неторопливость, пламенное воображение, глубокое религиозное чувство, восточная красота и непринужденность в обращении.
В тревоге пестрой и бесплодной
Большого света и двора
Я сохранила взгляд холодный,
Простое сердце, ум свободный,
И правды пламень благородный,
И как дитя была добра;
Смеялась над толпою вздорной,
Судила здраво и светло,
И шутки злости самой черной
Писала прямо набело,
Так определил ее Пушкин, относившийся к ней покровительственно и с любовью, ценивший в ней ту живость и ум, которыми редко блистали женщины, окружавшие его. Заметим, что в этом стихотворении Пушкин говорит в первую очередь о характере своей любимицы, а не о ее внешних достоинствах.
А.С.Пушкин, К.Сомов
«В 1832 году Александр Сергеевич приходил всякий день почти ко мне, так же и в день рождения моего принес мне альбом и сказал: «Вы так хорошо рассказываете, что должны писать свои записки» - и на первом листе написал стихи: «В тревоге пестрой и бесплодной». Почерк у него был великолепный, чрезвычайно четкий и твердый».
А еще его восхищало ее природное кокетство и то, что все вокруг увлекались ею:
Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те.
Он, так любивший Кавказ, сам пленник южной крови, всегда замечал внутреннюю содержательную красоту ее южных глаз:
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза.
«...Скажи этой южной ласточке, смугло-румяной красоте нашей...» - так нежно-ласково пишет о ней Пушкин. Для него она была и интересным собеседником, и живым почтальоном-посредником с царской семьей.
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882)
В архиве Аксаковых хранился конверт, на котором рукой императора Николая Первого написано: «Александре Осиповне Россет в собственные руки». На обратной стороне рукой Александры Осиповны написано: «Всем известно, что Император Николай Павлович вызвался быть цензором Пушкина. Он сошел вниз к Императрице и сказал мне, - вы хорошо знаете свой родной язык. Я прочел главу «Онегина» и сделал замечания; я вам ее пришлю, прочтите ее и скажите, верны ли мои замечания. Вы можете сказать Пушкину, что я давал вам ее прочесть. Он прислал мне его рукопись в паре с камердинером. Год не помню. А. Смирнова, рожд. Россет».
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882)
Вся царская семья хорошо относилась к Россет, а император был с ней не раз откровенен более, чем с фрейлиной. Как-то в 1845 году он признавался ей, измученный необходимостью бороться с трудностями и кризисными состояниями власти: «Вот уже скоро двадцать лет я сижу на этом прекрасном местечке. Часто случаются такие дни, что смотря на небо, говорю, зачем я не там? Я так устал». Мало кому мог этот сильный человек признаться в своих мучительных мыслях и своей минутной слабости.
Император Николай I
Особенно хорошо ей было с друзьями еще до замужества в Царском Селе. Для фрейлин были отведены квартиры в Камероновской галерее, над озером. Пушкин и Жуковский часто заходили туда повидать Россет, если не заставали, то запросто болтали с горничными. По утрам фрейлины были обычно свободны от дежурств, и Россет заглядывала на квартиру Пушкина или Жуковского.
Камерунова галерея и грот на берегу Царскосельского пруда.
Пушкин, Крылов, Жуковский и Гнедич в Летнем саду. 1832. Худ. Г. Чернецов
В своих отрывистых, разрозненных воспоминаниях она писала: «Наталья Николаевна сидела обыкновенно за книгой внизу. Пушкина кабинет был наверху, и он тотчас зазывал к себе. Кабинет поэта был в порядке. На большом круглом столе перед диваном находились бумаги и тетради, часто не сшитые. Простая чернильница и перья; на столике графин с водой, мед и банка с крыжовником, его любимым вареньем. Он привык в Кишеневе к дульчецам. Волоса его обыкновенно еще были мокрые после утреннего купанья и вились на висках; книги лежали на полу и на всех полках. В этой простой комнате без гардин была невыносимая жара, но он любил это, сидел в сюртуке без галстука. Тут он писал, ходил по комнате, пил воду, болтал с нами, прибирал всякую чепуху. Иногда читал отрывки своих сказок и очень серьезно спрашивал наше мнение. «Ваша критика, мои милые, лучше всех. Вы просто говорите: этот стих не хорош, мне не нравится». «Вечером я иногда заезжала на дрожках за его женой; иногда и он садился на перекладину верхом и тогда был необыкновенно весел и забавен».
Колпинская улица в Царском Селе. Акварель неизвестного художника, 1865 г.
Гостиная
Кабинет А.С.Пушкина
Много позже учитель ее сына, поэт Я. Полонский, записал за ней подробности царскосельской жизни: «По утрам я заходила к Пушкину. Жена так и знала, что я не к ней иду: «Ведь ты не ко мне, а к мужу пришла, ну и иди к нему...» «Конечно, не к тебе. Пошли узнать, можно ли?» «Можно».
«Однажды говорю Пушкину: «Мне очень нравятся ваши стихи «Подъезжая под Ижоры...» «Отчего они вам нравятся?» - спрашивает. «А так, они как будто подбоченились, будто плясать хотят». Пушкин очень смеялся. По его словам, когда сердце бьется от радости, оно: то так, то пятак, то денежки».
Александра Осиповна вспоминала, что Наталья Николаевна ревновала ее к мужу: «Сколько раз я ей говорила: «Что ты ревнуешь? Право, мне все равны, и Жуковский, и Пушкин, и Плетнев. Разве ты не видишь, что ни я не влюблена в него, ни он в меня?» «Я это вижу, говорит, да мне досадно, что ему с тобой весело, а со мной он зевает».
Смирнова чрезвычайно ценила ум Пушкина, его какую-то особую мудрость. Вот что записывает с ее же слов Я. Полонский: «Никого не знала я умнее Пушкина... Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли - бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется и уж молчит, а Жуковский смеется - «Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты,- это ведь и чувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею - так ты нас обоих в дураках и записываешь».
Гоголь, Жуковский в гостях у Пушкина в Царском Селе
Пушкин провожал Смирновых в 1836 году в Европу. Смирнова вспоминает, что поэт высказывал желание спрятаться на отходившем за границу пароходе и бежать в чужие края, его томили тяжелые предчувствия.
Еще в самом начале своей дружбы с Пушкиным Александра Осиповна сумела оценить его тонкую натуру и деликатное отношение к ней.
А. О. Смирнова-Россет. Акварель П. Ф. Соколова, 1835 год
Пожалуй, никто из ее обожателей не понимал ее так тонко-дружески: «Пушкин поднес мне у Карамзиных одну из песен «Евгения Онегина». Скоро выйдет в печати еще одна. Софи Карамзина передала мне, что Пушкин нашел меня очень симпатичной; я польщена, так как и он мне нравится. Я нахожу его добрым и искренним, и он не говорит мне глупостей насчет моих глаз, волос и т.д. Такого рода комплименты не лестны для меня потому, что я не сделала себе глаза или нос!»
Пушкин действительно ценил в ней блестящий интеллект и редкостное обаяние натуры, он даже подталкивал ее в развитии, заставлял открывать в себе новые таланты, попросту верил в нее.
Вскоре в Париже Андрей Карамзин принес Смирновым страшную весть: поэт убит. Для нее это была духовная трагедия. В горе читала она строчки письма Вяземского: «Умирая, Пушкин продиктовал записку, кому что он должен: вы там упомянуты. Это единственное его распоряжение. Прощайте».
Portrait of Alexander Pushkin (Orest Kiprensky, 1827)
Смирнов поссорился с некоторыми лицами из посольства, которые смеялись над его утверждением, что Пушкин самый замечательный человек в России. Александра Осиповна писала князю Вяземскому: «Я также была здесь оскорблена, и глубоко оскорблена, как и вы, несправедливостью общества. А потому я о нем не говорю. Я молчу с теми, которые меня не понимают. Воспоминание о нем сохранится во мне недостижимым и чистым».
Пушкин А. Евгений Онегин, иллюстрации
Оттого благодарный отклик в ее душе нашло стихотворение Лермонтова «Смерть поэта», присланное ей в Париж друзьями. В 1837 году, вскоре по возвращении на родину, в салоне Карамзиных Александра Осиповна познакомилась с Лермонтовым. Поэт не раз бывал в новом доме Смирновых на Мойке, у Синего моста.
Удивительно, что все поэты желали с ней сблизиться, быть для нее необходимыми собеседниками. И Лермонтов тоже не избежал этого желания. Ей он посвятил окрашенное нотой грусти стихотворение:
В просторечии невежды
Короче знать я вас желал,
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас - хочу сказать вам много,
При вас - я слушать вас хочу,
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? - речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
Лермонтов Михаил Юрьевич
Лермонтов же описал ее в образе Минской в своей неоконченной повести «Штосс»: «Она была среднего роста, стройна, медленна и ленива в своих движениях, черные, длинные, чудесные волосы оттеняли еще молодое правильное, но бледное лицо, и на этом лице сияла печать мысли».
Долгие, дружески-близкие отношения связывали Александру Осиповну и с Гоголем. В них было что-то такое, что можно было бы назвать чувством, если бы не его и ее осторожность к этому: «Смирнову он любил с увлечением, может быть, потому, что видел в ней кающуюся Магдалину и считал себя спасителем ее души. По моему же простому человеческому смыслу, Гоголь, несмотря на свою духовную высоту и чистоту, на свой строго монашеский образ жизни, сам того не ведая, был несколько неравнодушен к Смирновой, блестящий ум которой и живость были тогда еще очаровательны. Она сама сказала ему один раз: «Послушайте, вы влюблены в меня...»
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882)
Гоголь осердился, убежал и три дня не ходил к ней... Гоголь просто был ослеплен А.О. Смирновой и, как ни пошло слово, неравнодушен, и она ему раз это сама сказала, и он сего очень испугался и благодарил, что она его предуведомила», - вспоминал С.Т. Аксаков.
Гоголь о ней сказал самые возвышенные слова: «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать, а мне многих случалось из них знать прекрасных по душе. Но вряд ли кто имеет в себе достаточные силы оценить ее. И сам я, как ни уважал ее всегда и как ни был дружен с ней, но только в одни страждущие минуты и ее, и мои узнал ее. Она являлась истинным утешителем, тогда как вряд ли чье-либо слово могло меня утешить, и, подобно двум близнецам-братьям, бывали сходны наши души между собою».
Николай Васильевич Гоголь
1840-е годы. Она живет в Калуге, жена губернатора. Смирнов губернаторствует впервые. Неистовый Виссарион Белинский пишет о ней в это время (только представьте себе, что этот суровый демократ расточает похвалы эдакой светской аристократке, кстати говоря, всегда приверженной монархической семье): «Свет не убил в ней ни ума, ни души, а того и другого природа отпустила ей не в обрез. Чудесная, превосходная женщина. Я без ума от нее».
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882)
Гоголь был воодушевлен ее ролью жены губернатора, писал ей письма, давал многочисленные советы относительно благотворительной деятельности, административного управления и т.д. Эти письма были положены Гоголем в основу некоторых статей «Выбранных мест из переписки с друзьями». Там есть и статья «Что такое губернаторша», и статья «Женщина в свете». Но ей быстро надоело заниматься благотворительностью и внимать советам. Она была наблюдатель и интерпретатор. Не «делатель».
Николай Васильевич Гоголь
Наверное, она умела более дружить, чем любить. В ней не хватало какой-то нотки тепла. Но ведь умела она и подарить человеку иллюзию любви и страсти. Когда в нее неистово, безумно влюбился И.С. Аксаков, тогда еще молодой председатель уголовной палаты, она враз сумела охладить его пыл, нарочно показав ему письма к ней, весьма интимные и фривольные, от венценосных особ. А он так превозносил красоту и добродетель Смирновой: «Ее красота, столько раз воспетая поэтами, - не величавая и блестящая красота форм (она была небольшого роста), а южная красота тонких, правильных линий смуглого лица и черных, бодрых, проницательных глаз, вся оживленная блеском острой мысли, ее пытливый, свободный ум и искреннее влечение к интересам высшего строя - искусства, поэзии, знания - скоро создали ей при дворе и в свете исключительное положение».
Иван Сергеевич Аксаков
Ей никогда не хотелось быть в исключительном положении, быть серьезной, скорее хотелось быть интересной собеседницей и шалуньей. Слишком много обманывалась она в жизни. Отец И.С. Аксакова, который знал ее и ранее и, как многие, считал «необыкновенной женщиной», был встревожен серьезным чувством сына, предостерегал его.
Сергей Тимофеевич Аксаков,Василий Григорьевич Перов
Она писала отцу, сообщая подробности его «любовной лихорадки»: «Иван Сергеевич все прочие дни меня усердно навещал. Иван Сергеевич не охотник говорить пустяки, а я, признаюсь, до них большая охотница. Бесплодные жалобы на порядок беспорядка общественного мне надоели тоже и тяготят так мою душу, что я с радостью хватаюсь за каждый пустяк. У Ивана Сергеевича еще много жестокости в суждениях, он нелегко примиряется с личностями, потому что он молод и не жил еще. Со временем это изменится непременно, шероховатость пройдет. Вся жизнь учит нас примирению с людьми».
Аксаков, этот русский мальчик, искренний и желающий докопаться до истины и обрести ее, настоящую, обжигается больно и страшно. Он часто ссорится с нею, пытаясь вызвать к жизни ее чувство, пишет стихи:
Вы примиряетесь легко,
Вы снисходительны не в меру,
И вашу мудрость, вашу веру
Теперь я понял глубоко!
Вчера восторженной и шумной
Тревожной речью порицал
Я ваш ответ благоразумный
И примиренье отвергал!
Я был смешон! Признайтесь, вами
Мой странный гнев осмеян был;
Вы гордо думали: «С годами
Остынет юношеский пыл!
И выгод власти и разврата,
Как все мы, будет он искать
. . . . . . . . . . . . .
Но я, к горячему моленью
Прибегнув, Бога смел просить:
Не дай мне опытом и ленью
Тревоги сердца заглушить!
Пошли мне сил и помощь Божью,
Мой дух усталый воскреси,
С житейской мудростью и ложью
От примирения спаси!
Даруй мучительные дни, -
Но от преступного бесстрастья,
Но от покоя сохрани!
. . . . . . . . . . . . .
А вы? Вам в душу недостойно
Начало порчи залегло,
И чувство женское покойно
Развратом тешиться могло!
Пускай досада и волненье
Не возмущают вашу кровь;
Но, право, ваше примиренье -
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882)Александра Осиповна Смирнова - Россет. Художник Петр Федорович Соколов (1791-1848)
Александра Смирнова-Россет в детские годы (1814-1818) жила в Громаклее (ныне Водяно-Лорено), в имении дяди по отцу, будущего декабриста, Н. И. Лорера, о чем она оставила "Воспоминания"
Отец ее, Осип Иванович Россет, происходил из старинного французского рода, отличился храбростью при штурме и взятии Очакова и был отмечен Александром Васильевичем Суворовым, вместе с дальним родственником и другом герцогом Ришелье (он был крестным отцом Александры и уезжая во Францию, прощаясь с царем, предопределил принятие ее в институт и фрейлины царицы). Отец стоял у истоков рождения Одессы, там и умер от чумы в 1814.
Мать Александры, Надежда Ивановна Лорер, француженка по отцу, грузинка по матери (род князей Цициановых) была красавицей.
Н. М. Алексеев. Портрет А. О. Смирновой-Россет. Акварель.
Образование, начатое дома, Александра Россет с успехом продолжила в Екатерининском Петербургском Дворянском Институте, где учителем русской словесности был Петр Александрович Плетнев, знаменитый ученый, друг Пушкина. Плетнев - то и познакомил юную Россет с новыми творениями своего друга: "Кавказким пленником", "Бахчисарайским фонтаном", первыми главами "Евгения Онегина", хотя с Пушкиным она ещё не была знакома.
За год до окончания Екатерининского института умерла мать и бабушка Александры Россет и ее, осиротевшую, Николай Павлович с октября 1826 определяет в фрейлины царицы Александры Федоровны.
Благодаря образованности и обходительности она становится всеобщей любимицей. Все окружение Пушкина и он сам почитали за счастье войти с ней в знакомство: Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев, позднее Гоголь и Лермонтов - все они были влюблены в нее и оставили посвященные ей стихотворения и прозу. Из стихотворений, посвященных ей, можно было бы, при желании, составить целый поэтический сборник.
Невольно вспоминается ироническое Пушкинское:
"Черноокая Россети
В самовластностной красоте
Все сердца пленила эти
Те, те, те и те, те, те. "
Пушкин. "Мадригал Россет." 1828
ЧЁРНЫЕ ОЧИ
Южные звезды! Черные очи!
Неба чужого огни!
Вас ли встречают взоры мои
На небе хладном полночи?
Юга созвездье! Сердце звенит!
Сердце, любуяся вами,
Южною негой, южными снами
Бьется, томится, кипит.
Вяземский
Пушкин познакомился с Александрой Осиповной в 1828 году. Сближение было не простым. Познакомились они на балу у Е. М. Хитрово (дочь Кутузова). Cтихотворение написано в первое время их знакомства отражает их непростые отношения, если ей он противопоставляет А. А. Оленину(1808-1888), которую в это время любил и даже сватался к ней, но получил отказ. Само стихотворение является ответом П. А. Вяземскому на его стихотворение "Черные очи", воспевающее красоту А. О. Россет.
Она мила - скажу меж нами -
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза,
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Александра Россет отличалась незаурядным умом и красотой, острыми суждениями (поэтому Пушкин назвал ее "Придворных витязей грозой"), но была бедна 11 января 1832 Александра выходит замуж за состоятельного чиновника Министерства иностранных дел Николая Михайловича Смирнова (1808-1870), симпатичного, увлеченного живописью, богатого помещика, это был явный брак по расчету.
Дружеские отношения между Александрой Осиповной и Пушкиным завязались летом 1831 года, когда поэт и его жена жили в царском Селе. Александр Сергеевич читал Россет новые произведения, дорожа ее мнением. Россет и молодожены Пушкины часто встречались, катались вместе в коляске, совершали долгие пешие прогулки. Александра Осиповна была всего лишь на три года старше девятнадцатилетней Наталии Николаевны и очень с нею подружилась.
18 марта 1832, вскоре после свадьбы АРоссет и Смирнова, Пушкин подарил новобрачной альбом с вписанным, якобы от ее имени, стихотворением "В тревоге пестрой и бесплодной...".
В тревоге пестрой и бесплодной
Большого света и двора
Я сохранила взгляд холодный,
Простое сердце, ум свободный,
И правды пламень благородный,
И, как дитя, была добра;
Смеялась над толпою вздорной,
Судила здраво и светло,
И шутки злости самой черной
Писала прямо набело.
Пушкин. 1832
Пушкин провожал Смирновых в 1836 в Европу. Александра Осиповна вспоминает, что поэт высказывал желание спрятаться на отходившем за границу пароходе и бежать в чужие края, его томили тяжелые предчувствия. Весть о гибели друга застала Александру Осиповну в Париже.
Для нее это бьша духовная трагедия. В горе читала она строчки письма Вяземского: «Умирая, Пушкин продиктовал записку, кому что он должен: вы там упомянуты....».
Еще в самом начале дружбы с Пушкиным Александра Осиповна сумела оценить его тонкую натуру и деликатное отношение к ней. Пожалуй, никто из ее обожателей не понимал ее так тонко-дружески. Пушкин ценил в ней блестящий интеллект и редкостное обаяние натуры, он даже подталкивал ее в развитии, заставлял открывать в себе новые таланты, верил в нее.
Александра Осиповна чрезвычайно ценила ум Пушкина, его какую-то особую мудрость. Вот что записывает с ее же слов Полонский:
«Никого не знала я умнее Пушкина... ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли — бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется, молчит, а Жуковский смеется-
"Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты,— это ведь и чувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею—так ты нас обоих в дураках и записываешь"».
Погиб близкий друг!
Смирнов поссорился с некоторыми лицами из посольства, которые смеялись над его утверждением, что Пушкин самый замечательный человек в России.
Александра Осиповна писала князю Вяземскому:
«Я также была здесь оскорблена, и глубоко оскорблена, как и вы, несправедливостью общества. А потому я о нем не говорю. Я молчу с теми, которые меня не понимают. Воспоминание о нем сохранится во мне недостижимым и чистым».
В 1837, вскоре по возвращении на родину, в салоне Карамзиных Александра Осиповна познакомилась с Лермонтовым. Удивительно, что все поэты желали с ней сблизиться, бьггь для нее необходимыми собеседниками. И Лермонтов тоже не избежал этого желания. Ей он посвятил окрашенное нотой грусти стихотворение:
В просторечии невежды
Короче знать я вас желал,
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас — хочу сказать вам много,
При вас — я слушать вас хочу,
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? — речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
Лермонтов. 1840
Долгие, дружески-близкие отношения связывали Александру Осиповну и с Гоголем. В них было что-то такое, что можно было бы назвать чувством, если бы не его и ее осторожность к этому. Гоголь о ней сказал самые возвышенные слова: «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать, а мне многих случалось из них знать прекрасных по душе. Но вряд ли кто имеет в себе достаточные силы оценить ее. И сам я, как ни уважал ее всегда и как ни был дружен с ней, но только в одни страждущие минуты и ее, и мои узнал ее. Она являлась истинным утешителем, тогда как вряд ли чье-либо слово могло меня утешить, и, подобно двум близнецам-братьям, бывали сходны наши души между собою».
Неистовый Виссарион Белинский пишет о ней в это время (только представьте себе, что этот суровый демократ расточает похвалы эдакой светской аристократке, кстати говоря, всегда приверженной монархической семье):
«Свет не убил в ней ни ума, ни души, а того и другого природа отпустила ей не в обрез. Чудесная, превосходная женщина. Я без ума от нее».
После смерти Россет фельдмаршал Барятинский рассказывал ее дочери:
«Ваша мать единственная во всем; это личность историческая, со всесторонними способностями. Она сумела бы и царствовать, и управлять, и создавать, и в то же время она вносит и в прозу жизни что-то свое, личное. И все в ней так естественно».
А император Николай 1 говорил о ней: «это джентльмен», и в его устах это звучало как громадная похвала, этим он хотел отметить рыцарскую черту ее характера.
М.Г
аничева, «Самые знаменитые красавицы России»
О. А. Кипренский. Портрет А. О. Смирновой-Россет
Евдокия Ростопчина написала о своей подруге Александре Смирновой:
Нет, вы не знаете ее,
- Кто ей лишь в свете поклонялись,
Куренье страстное свое,
Восторг и жар боготворений
И пафос пышных всесожжений
В дань принося смиренно ей!..
Вы все, что удивлялись в ней
Уму блистательно-живому,
Непринужденной простоте,
И своенравной красоте,
И глазок взору огневому, -
Нет!.. Вы не знаете ее!..
В 1897 в Петербурге были выпущены "Записки А. О. Смирновой", знаменитой красавицы, воспетой Пушкиным, Вяземским, Гоголем и известной в литературе под именем черноокой Россети.
Воспоминания были фальшивыми, хотя явно основанными на подлинных записях и разговорах. Но на чьих? Это была настоящая Смирнова, но искаженная своей дочерью Ольгой. Но как отделить правдивую мать от дочерних фантазий и откровенной лжи?
Выкладываю все, найденные мною изображения "madame Recamier du Nord", а также некоторые впечатления современников. мне этот "перл всех русских женщин" (Гоголь), madame Recamier du Nord, "дева-роза" (Хомяков), donna Sol Гюго (Вяземский), "небесный дьяволенок" и "вечная принцесса" (Жуковский) интересна в первую очередь своей дружбой с Гоголем, Жуковским и А. К. Толстым и тем, что в её салоне бывал В. Ф. Одоевский. что касается моего отношения к самой личности Александры Осиповны, то оно весьма противоречиво. я признаю её ум и красоту, но некоторые моменты в её характере не совсем понимаю.
автор картины: А. Реми. 1835, Берлин.
автор акварели: Н. Алексеев. 1844.
автор картины: Ф. К. Винтергальтер. 1837, Париж.
автор акварели: Г.-Д. Митрейтер. 1820-е.
автор мраморного бюста: К.-Ф. Вихман. 1834.
автор акварели: П. Ф. Соколов. 1835.
рисунок А. С. Пушкина.
фотография конца 1860-х гг. родилась А. О. Смирнова 6 марта 1809. значит ей здесь уже к шестидесяти.
И. Д. Киселев, в которого была влюблена "donna Sol". он был дипломат, бывший соученик Н.М. Языкова по Дерптскому университету, знакомый Вяземского, Пушкина, Грибоедова, Мицкевича, в него былавлюблена в 1828 году Оленина и хотела выйти за него замуж, после отказа Пушкину.
из воспоминаний её дочери: "Мать моя была гораздо меньше ростом, брюнетка, с классическими чертами, с чудесными глазами, очень черными; эти глаза то становились задумчивыми, то вспыхивали огнем, то смотрели смело, серьезно, почти сурово. Многие признавались мне, что она смущала их своими глазами, своим прямым, проницательным взглядом. У нее были очаровательные черные, со стальным оттенком, волосы, необыкновенно тонкие. Она была отлично сложена, но не с модной точки зрения (она не стягивалась, причесывалась почти всегда очень просто и ненавидела туалет, тряпки и драгоценные украшения), а с классической. У нее было сложение статуи: ноги, затылок, форма головы, руки, профиль, непринужденные движения, походка - все было классическое. Еще недавно одна дама, знавшая мою мать с детства, говорила мне: "Я помню, как ее походка поразила меня даже тогда; ведь я была ребенком. У нее были лебединые движения и так много достоинства в жестах и естественности".
П. А. Вяземский: "Расцветала в Петербурге одна девица, и все мы более или менее были военнопленными красавицы. Несмотря на свою светскость, она любила русскую поэзию и обладала тонким и верным поэтическим чутьем, она угадывала (более того, она верно понимала) и все высокое, и все смешное... «Прибавьте к этому, в противоположность не лишенному прелести, какую-то южную ленивость, усталость... Она была смесь противоречий, но эти противоречия были, как музыкальное разнозвучие, которое под рукою художника сливается в странное, но увлекательное созвучие".
последний посвятил ей целых три стихотворения: "Прощай", "Черные очи" и шуточное "Вы донна Соль, подчас и донна Перец...". вот стихотворение П. А. Вяземского, обращенное к нашей героине:
"...Скажи этой южной ласточке, смугло-румяной красоте нашей..." пишет о ней Пушкин. он также посвятил ей три стихотворения: "Её глаза", "В тревоге пестрой и бесплодной...", "Полюбуйтесь же в, дети...". в последнем он также подчеркивает влюбленность соотечественников в Смирнову:
"..Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те...".
М. Ю. Лермонтов ввел образ Россет через свою героиню Минскую в неоконченную повесть "Штосс": "Она была среднего роста, стройна, медленна и ленива в своих движениях, черные, длинные, чудесные волосы оттеняли еще молодое правильное, но бледное лицо, и на этом лице сияла печать мысли". он также посвятил её два стихотворения: "А. О. Смирновой", "Любил и я в былые годы...".
После смерти нашей героини фельдмаршал Барятинский рассказывал ее дочери: "Ваша мать единственная во всем; это личность историческая, со всесторонними способностями. Она сумела бы и царствовать, и управлять, и создавать, и в то же время она вносит и в прозу жизни что-то свое, личное. И все в ней так естественно".
ей посвящали многие поэты: С. А.Соболевский, В. И. Туманов, А. С. Хомяков, И. П. Мятлев, её близкая подруга Е. П. Ростопчина. "Любил я очи голубые, теперь влюбился в черные...", "Не за пышные плечи, Не за черный ваш глаз, А за умные речи Полюбил я вас..", "Вокруг неё очарованье; Вся роскошь Юга дышит в ней, От роз ей прелесть и названье; От звезд полудня блеск очей. Прикован к ней волшебной силой, Поэт восторженный глядит..." - далеко не все восхищенные отзывы о прекрасной черноокой Россет.
С. Т. Аксаков о чувствах Гоголя к Смирновой-Россет: "Смирнову он любил с увлечением, может быть, потому, что видел в ней кающуюся Магдалину и считал себя спасителем ее души. По моему же простому человеческому смыслу, Гоголь, несмотря на свою духовную высоту и чистоту, на свой строго монашеский образ жизни, сам того не ведая, был несколько неравнодушен к Смирновой, блестящий ум которой и живость были тогда еще очаровательны. Она сама сказала ему один раз: "Послушайте, вы влюблены в меня..." Гоголь осердился, убежал и три дня не ходил к ней... Гоголь просто был ослеплен А.О. Смирновой и, как ни пошло слово, неравнодушен, и она ему раз это сама сказала, и он сего очень испугался и благодарил, что она его предуведомила". Сын его, И. С. Аксаков в 1846 году (Смирновой тогда было уже 37 лет!) также посвятил ей два стихотворения.
для известного чудака Николая Васильевича Гоголя Александра Смирнова вообще была той женщиной, которая единственная по-настоящему восхищала его и с которой он был связан до конца своей жизни. в первую очередь их объединяла общая любовь к красотам Малороссии: Александра в детстве воспитывалась у бабки, в Грамаклее (ыне Водяно-Лорено), что недалеко от Николаева. "Я часто думала, что сам Господь меня вел своей рукой, и из бедной деревушки на самом юге России привел меня в палаты царей русских на самом севере". хотя в ее жилах текла кровь представителей разных национальностей, своей родиной она считала Малороссию и, называя Гоголя "хохликом", себя именовала "хохлачкой".
влюбленный Гоголь постоянно писал об Александре Осиповне только хвалебные отзывы: "Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать, а мне многих случалось из них знать прекрасных по душе. Но вряд ли кто имеет в себе достаточные силы оценить ее. И сам я, как ни уважал ее всегда и как ни был дружен с ней, но только в одни страждущие минуты и ее, и мои узнал ее. Она являлась истинным утешителем, тогда как вряд ли чье-либо слово могло меня утешить, и, подобно двум близнецам-братьям, бывали сходны наши души между собою", "Любовь, связавшая нас с вами, - высока и свята. Она основана на взаимной душевной помощи, которая в несколько раз существеннее всяких внешних помощей".
кроме Гоголя Александра Осиповна очень близко дружила с Жуковским. Василий Андреевич Жуковский познакомился с Александрой Осиповной весной 1826 года на выпускных экзаменах в Екатерининском институте, где последняя училась, скорее всего встречались дворце, где она была фрейлиной императрицы, а он - наставником наследника. однако, подружились они позже в доме Карамзиных. Александра Осиповна описывает Василия Андреевича как "большого ребенка", "милого чудака", плохо понимающего сущности дворцовых интриг, он называет её "небесный дьяволенок" и "вечная принцесса". я не зря отдельно упомянула здесь великого русского романтика. Жуковский был увлечен черноокой Александрой и даже делал ей предложение через Плетнева. она обратила его в шутки и они остались друзьями на всю жизнь: их объединяло одно общее дело: то она, то он, а порой вместе, действуя по оговоренному заранее плану, они спасали русских литераторов от гонения, царского гнева и жандармских происков. "В этот день Плетнев приехал давать урок великим князьям, и мы его пригласили с нами обедать, вспоминала Смирнова. - После обеда он мне вдруг говорит: "Вы начинаете скучать во дворце, не пора ли вам выйти замуж?" - "За кого? Разве за камер-лакея?" ... - "А Василий Андреевич? Он мне дал поручение с вами поговорить". - "Что вы, Петр Александрович, Жуковский тоже старая баба. Я его очень люблю, с ним весело, но мысль, что он может жениться, мне никогда не приходила в голову". когда Смирнова-Россет была уже замужем и имела свой салон, в один из вечеров он допоздна засиделся у ней и, уходя, сказал: "Вот видите, как мы приятно провели вечер, это могло быть всякий день, а вы не захотели". Василий Андреевич даже ревновал Александру Осиповну к Гоголю. сохранилось письмо Жуковского из Франкфурта-на-Майне, где у него тогда гостил Гоголь: "Всякий день получаю от вас пакеты. Для меня только адрес, а все прочее к Гоголю. Я и без вас знаю, что я Василий Андреевич Жуковский, что и до сих пор в Дюссельдорфе, что теперь живу во Франкфурте. Но я никогда не думал, чтоб я был только хвост Гоголя, за который вы благоволите иногда дергать, чтобы Гоголь вам откликнулся".
ревновала и сама Александра Осиповна, правда только своих друзей. так, она близко дружила (с 1838 г.) с поэтессой графиней Евдокией Петровной Ростопчиной, которая в свою очередь была близким другом Владимира Одоевского. в одном из своих писем она пишет: "Хотя ты мне обещала писать, но не знаю почему твое письмо обрадовало меня своей неожиданность. Очевидно, сердце мое было бессознательно недоверчиво и, когда я хотела похвастаться, что в Петербурге ты вспомнила первую меня, я с досадой узнала, что первым был осчастливлен Одоевский...".
кстати, в браке с Николаем Михайловичем Смирновым она счастлива никогда не была. своего мужа Николая Михайловича Смирнова – богатея и карточного игрока, доброго и взбалмошного человека, сенатора, дипломата, губернатора Калуги и Петербурга, от которого она имела детей, деньги, безбедное проживание в России и за границей, она не любила. но как говорила сама Александра Осиповна другу Александру Сергеевичу: "к черту, Пушкин, положение в свете! Сердце хочет любить, а любить совершено некого". но он был богат, а у неё семья была бедная: "Я себя продала за шесть тысяч душ для братьев".
это, конечно, всего лишь бледный набросок об этой бесспорно красивой, умной, эмансипированной и чудаковатой женщине. именно такой портрет сложился у меня после прочтения её переписки, автобиографических очерков (тех, что она написала сама), воспоминаниях о ней современников. надеюсь, мой очерк помог Вам немного воссоздать этот образ "перла русских женщин".
кстати, в Тбилиси находится мемориальный музей "Дом Смирновых". на фотографии изображена Гостиная с фотографией П. И. Чайковского с его личным автографом (на пианино):
секретер хозяйки. находится там же.
автограф стихотворения А. К. Толстого "Колокольчики", подаренного им Алекcандре Осиповне:
кстати, большую свинью "деве-розе" подложила её собственная дочь, Ольга Николаевна. многие историки пришли к выводу, что это фальсификация. пушкинист П. Е. Рейнбот, проделавший большую работу по изучению записок, подтвердил мнение о том, что записки написаны именно дочерью Смирновой, которая не просто писала их со слов уже немолодой матери, но и добавила кое-что от себя. к тому же в зрелом возрасте Александра Осиповна стала страдать нервным заболеванием, сопровождаемым частичной потерей памяти. об этом свидетельствуют неверно указанные даты в её записках. детально все фактические ошибки рассматривает Наталья Колосова в своей книге "Россети черноокая" [М., 2003].